У Служкина лицо сделалось таким же, как у завучихи, когда он отпрашивался с урока, но Сашенька этого не видела.

– Как же ты, Витя, дальше жить собираешься? – участливо спросила она.

Служкин неопределенно махнул бровями.

– Горе как море, – сказал он. – Да случай был: мужик на соломинке переплыл.

– А знаешь, Витя, – тяжело вздохнув, призналась Сашенька, – я почему-то всегда ожидала от Нади нечто подобное… Будкин – ладно, он что – самец… А Надя… Слишком уж она у тебя правильная была. И вот выждала момент и ударила.

– Не говори про Надю, – попросил Служкин. – Она поступила правильно и честно. Я ее не виню. Я сам, можно сказать, всего этого добился самоотверженным трудом.

– Ты слишком добрый, Витенька… А они воспользовались тем, что ты можешь собою пожертвовать. Только стоило ли жертвовать для них? Я знаю, что ты переживаешь. Ты сильный, но мне тебя ужасно жалко. Ты не расстраивайся… Не думай, что тебя никто не любит. Плюнь на них. Я тебя люблю, всегда любила и буду любить. Ты единственный, кого я могу любить.

– Я тебя тоже очень люблю, Сашенька, – ответил Служкин.

Из дверей конструкторского бюро выглянула какая-то тетка.

– Рунева, хватит обниматься, дело ждет! – крикнула она.

– Сейчас иду, – ответила Саша, не оглядываясь и не делая попытки высвободиться из рук Служкина. Тетка захлопнула дверь, и Саша вдруг горячо зашептала: – Витенька, я очень-очень хочу, чтобы ты пришел ко мне сегодня… Отпросись, соври, убеги – но приходи, на всю ночь, до утра… Я умру сегодня без тебя, Витенька…

– Вот тебе и раз! – ошарашенно вырвалось у Служкина.

– Обещай мне, что придешь!… – умоляюще требовала Сашенька.

– Обещаю, – сказал Служкин.

Он вышел из заводоуправления совершенно обалделый. Дома он лег на диван и с головой укутался одеялом. Через час пришла Надя, привела Тату. Служкин лежал по-прежнему.

– Ты чего в постель залез не раздеваясь? – спросила Надя.

– Я заболел, – ответил из-под одеяла Служкин.

Еще спустя час он вылез и набрал на телефоне номер Ветки.

– Алё? – быстро отозвалась Ветка.

– Будьте добры Колесникова к телефону, – чужим, хриплым голосом попросил Служкин и вскоре услышал солидное милицейское откашливание.

– Колесников, – строго сказал Колесников.

– Служкин, – в тон ему сказал Служкин.

Колесников некоторое время мучительно мыслил.

– Слушай, – избавил его от страданий Служкин. – Я сегодня встретил Руневу. Она Ветки боится и не звонит тебе. Она просила передать, что ждет тебя сегодня на ночь.

– Э… – отупел Колесников. – Она?… А-а… Блин, классно! Спасибо, Витек, что позвонил! Спасибо!

– Да не за что, – ответил Служкин и повесил, трубку.

Лишь бы не соскучиться

После уроков Градусов, коварно изловленный Служкиным, сопя, мыл пол в кабинете географии, а Служкин с отцами обсуждал предстоящий поход. Служкин сидел за столом, расстелив перед собой потрепанную карту. Придвинув стул, рядом основательно устроился Бармин. Овечкин и Чебыкин уселись напротив за парту. Деменев притулился на подоконнике. Тютин тревожно торчал за плечом у Служкина и с ужасом вглядывался в извилистую линию реки.

– Вы давайте все конкретно объясните, – потребовал Бармин.

– Объясняю конкретно, – начал Служкин. – Выезжаем в четверг вечером, ночью в Комарихе пересадка, и утром мы на станции Гранит.

– Вот она. – Бармин на карте прижал станцию ногтем, чтобы она не убежала, как таракан.

– От станции до реки километр. На реке собираем катамаран.

– Целый километр? – охнул Тютин. – А точно? Не три? Не пять?

– А катамаран нас выдержит? – осведомился Бармин.

– Выдержит… Ну и дальше плывем пять дней.

– Деревни по пути будут? – выяснял Бармин.

– Одна. Межень. Вот она.

– А чего интересного мы на реке увидим? – спросил Овечкин.

– Много разного… Расскажу по ходу пьесы.

– А погода, погода какая будет? – беспокоился Тютин.

– Не знаю, не Господь Бог. Плохая, наверное.

– Промокнем, простудимся… – страдальчески прошептал Тютин. – Виктор Сергеевич, вы умеете первую медицинскую помощь оказывать?

– Последнюю умею. Медными пятаками глаза закрывать.

– Лишь бы не соскучиться, – плотоядно сказал Чебыкин, – а погода – фигня. Порогов бы побольше, завалов там лесных, чтоб по-пырому.

– Порог будет перед Меженью, Долган – да? – вспомнил Бармин.

В дальнем конце кабинета Градусов яростно запыхтел и начал швырять шваброй стулья.

– А сколько у нас палаток будет? – продолжал допрос Борман.

– Одна на всех. Я возьму большую шатровую.

– Чур, я посередине сплю, – быстро вставил Тютин.

– А жратвы хватит?

– Я оч-чень много ем… – тихо шепнул Тютин на ухо Служкину.

– Хватит, – заверил Служкин. – Раскладку я сегодня вечером составлю, а вы завтра зайдите ко мне и перепишите, кому чего и сколько покупать.

Служкин и отцы еще долго обсуждали все тонкости, потом Служкин диктовал список снаряжения, перечень вещей и одежды, высчитывал цены. Все это время Градусов сидел на задней парте и задумчиво возил шваброй в проходе. Наконец отцы двинулись на выход, озабоченно переговариваясь. В кабинете, кроме Градусова, как-то незаметно остался Деменев.

– Виктор Сергеевич, – блестя глазами, негромко спросил он. – А девки? Девки же еще хотели!…

– Какие девки? – удивился Служкин.

– Ну… Митрофанова с Большаковой.

– Почему же они мне-то ничего не сказали? Я как должен про их намерения узнавать – гадать на бараньих кишках?

– Они стеснялись.

Деменев выбежал и через некоторое время втолкнул в кабинет смущенных Машу и Люську. Увидев Служкина, Люська вдруг почему-то вытаращила глаза, словно бы ей до этого сообщили, что Служкин умер и уже погребен. Служкин указал девочкам на парту перед собой.

– Значит, в поход хотите?… – переспросил он, глядя на Машу.

Маша посмотрела на Служкина и покраснела.

– Чего вы это вдруг разохотились?… – риторически спросил Служкин, но Люська оказалась словно бы неожиданно потрясена этим вопросом и ошеломленно уставилась на Машу, будто прозрела: «А чего это и вправду мы такие дуры?…»

– Поход – это ведь дело муторное, – передвигая по своему столу различные предметы, сказал Служкин. – Придется таскать тяжести, трудно ехать, спать в сыром спальнике, все время что-то делать – ставить палатки, варить жратву, отскребать котлы в ледяной воде… Будет грязно, холодно, непременно попадем под дождь, стрясутся какие-нибудь беды, а крыши над головой нет, горячего душа нет, и все трудности надо преодолевать самостоятельно. А мы будем неприлично ругаться, пьянствовать, и никто даже не попытается хоть маленько за вами поухаживать, помочь…

– Ну и что? – негромко сказала Маша и пожала плечами.

– Можно подумать, пацаны здесь за нами ухаживают! – возмущенно выпалила Люська.

– Ну смотрите… А родители вас отпустят?

– Отпустят, – твердо пообещала Маша.

– Меня уже отпустили! – независимо заявила Люська.

– А денег на эту затею у вас хватит?

– Хватит! – тотчас сообщила Люська. – А сколько надо?

– Ох, девчонки… – вздохнул Служкин, складывая руки. – Ищете вы приключений на свою – знаете что?

– Что? – испугалась Люська.

– Знаем, – печально согласилась Маша.

– Ну, тогда давайте записывайте.

Служкин заново начал перечислять все параметры похода. Маша не стала записывать, надеясь на Люську, и задумчиво глядела куда-то в сторону, чтобы не встретиться со Служкиным глазами. Служкин диктовал и смотрел на Машу. Люська лихорадочно строчила в тетрадке какие-то магические заклинания: «…свтр 2 шт тр 1 бр 1 штан бол 1 бот сапг нск шрст побольше…»

– Сама-то потом поймешь свои шифровки? – насмешливо спросил Служкин, и Люська, не поднимая головы, фыркнула, сдув с лица упавшую челку.

– Ну а за списком продуктов завтра придете ко мне вместе с пацанами, – в заключение сказал Служкин.

Люська кивнула и начертала: «за жртв зв с пц к Геогрф».